– Хидео, – мягко обратился к другу Генджи, – ты читал «Записки у изголовья»?
– Я взял эту книжку в библиотеке, но… случайно, – не понимая, к чему тот клонит, пробормотал Хидео. – А что?
– Дай-ка ее мне.
Хидео открыл ящик стола и выудил нетронутую книгу. Генджи взял ее в руки и принялся методично перелистывать. Остановившись на одной странице, он повернулся к Хидео и зачитал:
– Записка двести девяносто семь: «То, что ночью кажется лучше, чем днем». Среди перечислений первым пунктом темно-пурпурные глянцевые ткани. Ты задумывался когда-нибудь о том, что виденные тобой образы просто кажутся тебе чем-то ужасным именно сейчас, при свете дня?
Хидео потянулся к книге и, чтобы убедиться в словах Генджи, прочел записку от начала и до конца. Его сильно удивил тот факт, что такие яркие цвета, как пурпур и багрянец, сильно проигрывают при дневном свете.
– Не понимаю, – ответил он.
– Это, пожалуй, сложная ассоциация, – спокойно пояснил Генджи. – Просто есть вещи, которые теряют свое обаяние днем, тогда как ночью они могут показаться чем-то… естественным?.. Это как сны, которые кажутся совершенно нормальными до момента пробуждения. Чем больше ты приближаешься к пробуждению, тем меньше тебе верится в правдивость образов из сна. Впоследствии ты замечаешь лишь уродство, нелогичность, абсурдность того, что видел, но признай, что до момента пробуждения все вещи казались тебе совершенно нормальными.
– Я слабо понимаю, как это соотносится с запиской и тем, что я увидел вчера.
– Ладно, друг, забудь, это просто мои мысли вслух. Не хотел запутать тебя еще больше.
Но Хидео уже повторял про себя прочитанный текст, как молитву.
«Блестящий глянец темно-пурпурных шелков».
– Я вижу кровь, когда закрываю глаза, – признался Хидео. – Не думаю, что она показалась мне очаровательной в вечерних тенях.
– Я скорее утрирую, когда говорю об очаровании, но суть ты, кажется, уловил, – Генджи мягко улыбнулся. – Что еще видишь?
Хидео прикрыл глаза, вновь и вновь возвращаясь к прочитанной записке.
«Хлопок, собранный на поле».
– Ее тело, – выдохнул Хидео после небольшой паузы, по-прежнему не открывая глаз. – Вижу, как она лежит, точно срубленный цветок.
– Интересные ассоциации.
– Я мог это предотвратить, – упрямо повторил Хидео, впрочем, сильно сомневаясь в искренности своих слов.
– Все могли, – хмыкнул Генджи. – Даже тот, черт возьми, маньяк. У каждого шансы были равны, просто ты оказался в нужном месте в нужное время вместо кого-то другого, понимаешь? Судя по твоему отрешенному взгляду, ты не хочешь меня понимать.
Отведя взгляд, Хидео вновь попытался представить лицо Хару. Он не видел ее лица, но видел в сумерках ее темные волосы.
«Волосы дамы, красивыми волнами падающие на высокий лоб».
– Я понимаю. И я не виню себя. Больше нет, – сказал он, как будто уговаривал сам себя.
– Тогда чего ты так загоняешься? Хочешь, чтобы весь мир узнал, что ты не старался сделать все, что мог?
– Нет.
– Тогда, черт возьми, почему ты не можешь забыть об этом, друг?
Хидео молча рассматривал гладкий пол под ногами. Его блеск напомнил ему темно-красные перчатки, которые носил странный господин, наблюдавший за Хидео в тот самый момент, когда он вызывал скорую и полицию.
«Звуки семиструнной цитры».
– Когда я звонил… – начал Хидео, но запнулся, боясь разрушить воспоминание своим голосом. – Когда я звонил, то заметил вдалеке человека в черном. На нем была кепка, скрывающая волосы, очки на пол-лица и темно-красные блестящие перчатки. Человек стоял в тени, но потом поднял руки, глядя на меня, и они оказались на свету. Он стал мне что-то показывать.
Генджи вдруг напрягся, отлип от спинки дивана и приблизился к Хидео, стараясь не пропустить ни слова из сказанного.
– Что показывать?
– Ну, руками что-то… Я точно не помню, но мне кажется, это был язык жестов.
– Покажи, что помнишь.
Хидео воспроизвел движение, которое сначала не принял за жест – он немного вытянул вперед руку и соединил средний и безымянный пальцы с большим, а указательный и мизинец поднял вверх. Затем, опустив указательный вниз, Хидео сложил все остальные пальцы в кулак и стал показывать в сторону пола. Дальше указательный палец примкнул к остальным пальцам, здесь уже подключилась вторая рука, сложенная в кулак. Прижав кулаки друг к другу, Хидео резким коротким толчком ударил себя под ребро. Дважды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После этого он выпрямился и вопросительно взглянул на Генджи. Тот задумался.
– Тебя попросили убить лису, – пробормотал он задумчиво.
– Какую еще лису?!
– Откуда я знаю? Видимо, любую. Или особую. Но то, что он тебе показал, буквально можно перевести так: «Убей эту лису». Он больше ничего не показал?
Хидео вернулся к воспоминаниям. Он думал, что фраза, которую ему дал незнакомец, будет более конкретная, что это за лиса и почему Хидео нужно ее убить?..
Уже после этого он повернул ладонь к лицу и сделал движение, как будто снимает с безымянного пальца кольцо.
Генджи замер, широко раскрыв глаза. Хидео тоже застыл, не завершив жест, который показывал. Реакция Генджи его встревожила.
– Что такое? – спросил он.
– Просто… этот жест… Ты не проверял руки девушки? У нее все пальцы на месте?
– Ты меня пугаешь, Генджи! – воскликнул Хидео. – Я не смотрел. Но наверное, у нее все на месте.
– Ты только не нервничай, – сказал Генджи леденящим душу тоном, – но, кажется, ты видел Безумца.
– Что?! – Хидео вскочил на ноги, но тут же сел, будучи не в силах стоять. – Не может быть!
– Ты, наверное, его спугнул, – продолжал Генджи. – Обычно Безумец после убийства жертвы отрезает безымянный палец на левой руке. Если он не успел, значит, собирался попросить тебя завершить этот ритуал.
У Хидео даже кровь в жилах похолодела, настолько он был напуган. Почему-то близость маньяка пугала гораздо сильнее, чем то обстоятельство, что Хидео помешал убийству. А ведь если бы он явился раньше, какова была бы вероятность того, что Безумец не убьет и его заодно с Хару? Возможно, позднее (по его собственным меркам) появление спасло Хидео жизнь.
Генджи сощурился, затем, неловко прочистив горло, как бы между прочим спросил:
– Ты точно уверен, что не хочешь присоединиться к расследованию? Кажется, оно само тебя засасывает.
Хидео медленно повернул в сторону друга голову, все еще обрабатывая его слова, застрявшие в мозгу как кость в горле. Едва до него дошел смысл слов Генджи, Хидео воскликнул – быть может, резче, чем собирался:
– Нет! Нет, ни в коем случае! Я не собираюсь лезть в эту грязную историю! Да я едва не сдох после вчерашнего! Я просто не переживу еще одно такое зрелище. Нет, Генджи, сколько раз я должен тебе отказать, чтобы ты меня услышал?
– Ты преувеличиваешь, – возразил Генджи. – Детективы не каждый день трупы видят. Да и к тому же, неужели ты никак не можешь отпустить вчерашний день? Девчонка жива, насколько мне известно.
Хидео до боли закусил губу – ему было необходимо почувствовать хоть что-то настолько же сильное, как ярость, которая обуяла его после слов Генджи. Ничего этот идиот не понимает! Умеет судить людей лишь по своим придуманным глупым меркам, которые трещат по швам, едва дело доходит до практики!
– Ты хотя бы раз видел прямо перед собой человека, истекающего кровью? – наконец медленно проговорил Хидео, выделяя каждое слово. – Пытался ли дрожащими от ужаса руками нащупать слабенький пульс на шее, при этом даже не зная, где конкретно его искать? А в непосредственной близости от убийцы ты находился?
– Ну… нет, но…
– Так не тебе судить меня и заставлять отпустить мои видения! Я вижу ее тело каждый раз, когда закрываю глаза. Это просто шок, я уверен в этом. Но понимаешь, каждый раз в голову против моей воли закрадываются мысли: «А что, если я буду видеть эту кровь теперь до конца своих дней? Что, если это не пройдет?» И тогда у меня голова идет кругом, я просто схожу с ума!